Неагрессивный монстр 60 уровня [Сейлор Лопата] <хранитель Дождя Тсукишима-тим>
Продолжаю заниматься такой охренительной вещью, как сгребание в кучу своих фиков. Во время прогулки по родному СОТФу, узнала, что у меня оказывается есть гетный (!!!) фик по Бличу, причём по гету такому очень гетному. Да, я как бэ, даже люблю этот пэйринг, пусть и писала по заказу~
Название: Ryuto dabi.
Автор: I-shka
Бета: великий и ужасный Microsoft Word… (хотя, если честно, мне было влом его перечитывать, так что мне явно нужны и бета, и гамма...)
Персонажи: Исида Урюу, Куроцучи Нэму, Куроцучи Маюри.
Пейринг: Исида/Нэму.
Жанр: романтика.
Рейтинг: PG-13.
Фендом: Bleach.
Дисклеймер: все персонажи принадлежат Кубо Тайто-сэнсэю.
Статус: закончен.
Содержание: сказ о запретной любви.
Размещение: где угодно, если захочется, но с указанием автора и шапки.
От автора: писалось в подарок Тайчо~
Слов многа, порядка 3800~
Это предрассветное небо, в нём всегда было что-то таинственное и завораживающее. Почти потухшие в свете приближающегося утра звёзды укутывались в полупрозрачный туман и, несколько раз сверкнув на прощание, прятались под светлым покрывалом голубого неба, чтобы вечером вновь выйти на прогулку, чтобы вечером вновь светить, чтобы в ночи вновь делать то, что днём, пред глазами простых смертных, им делать было запрещено. Это солнце… разве может оно наложить на них табу? Разве может оно заставить их не сиять? Нет, несомненно, нет, но оно светит, всё же, гораздо ярче, чтобы эгоистично занять весь небосвод, чтобы затмить их своим светом. Но звёзды не так просты, как может показаться. Они стоят у солнца за спиной, они терпеливо ждут, когда оно уйдёт на свой ночной покой, чтобы потом, взявшись за руки, гулять и светить друг другу, чтобы водить хороводы и звенеть, как тысячи колокольчиков. Но никто не сможет услышать этого звона, если сам никогда не был звездой…
- Иди, давай же, скоро рассветёт, или ты хочешь, чтобы тебе влетело? – горячим шепотом вопрошал он, поправляя очки и хмурясь.
- Я просто хочу побыть с тобой ещё чуть-чуть… - спокойно отвечала она, и он вновь не находился, что сказать в ответ на такую чарующую искренность.
Он нервничал, переживал за неё, а могло быть иначе? Но им, всё-таки, управляло слегка эгоистичное желание видеть её каждую ночь, прикасаться к ней, вдыхать аромат её кожи, зарываться в шелковистые волосы. Если кто-то узнает, что они тайно встречаются, им обоим будет несдобровать, но не это самое главное. Главное то, что, если о них узнают, то им больше никогда не быть вместе. Жизнь с постоянной оглядкой назад, не идёт ли кто за ним, чувство опасности и взгляд её глубоких и зелёных, как два моря, глаз невероятно возбуждали его. Он испытывал все чувства, которые может испытать юноша шестнадцати лет, когда она была рядом с ним. Он испытывал нежность и потребность постоянно прикасаться к ней, держать её за руку, целовать её. Он испытывал страсть, особенно в те моменты, когда она прикасалась к нему, сложно было скрыть всё то волнение, что охватывало его и заставляло крупно дрожать, дыша всё прерывистей. Он испытывал любовь… наверное. Он не мог сказать наверняка, что это было за чувство. Он боролся сам с собой, но желание быть с ней пересиливало, разум, будто отключался, когда она была рядом, ладони становились влажными, а глаза смотрели на неё и никак не могли оторваться.
Он часто спрашивал себя, что такого она в нём нашла? Неприметный мальчишка, каких сотни тысяч, а она, такая шикарная и женственная, выбрала именно его. Возможно, ответа на этот вопрос и не существовало, возможно были виноваты гормоны, или феромоны, или она бросит его в скором времени, и тогда всё встанет на свои места, но сейчас… сейчас, когда они были вместе, всё становилось таким мелким, ничтожным и неважным, что даже об этом мучившем его мысли и терзавшем сердце вопросе он сразу же забывал, отдаваясь её рукам и губам.
Возможно, то, что происходило с ней сейчас, можно было назвать помутнением рассудка. Или результатом больных фантазий. Или сном наяву. Она грезила и не хотела просыпаться, она хотела, чтобы ночи без сна тянулись вечность, и чтобы главными героями на этой сцене жизни были только они. Она, женщина с опытом и историей, отдалась какому-то мальчишке… общество, наверняка бы восприняло данную новость, как что-то, из ряда вон выходящее, вычурное и пошлое. Обществу иногда невдомёк, что для настоящего не существует границ и граней приличия, но было ли это таким уж настоящим, чтобы бросить этим в лицо всему свету и, гордо развернувшись, пафосно удалиться прочь, наплевав на то, что будут думать или говорить люди, и жить долго и счастливо?
Да, она постоянно задавала себе вопрос, правда ли это любовь, или это просто охватившая их обоих страсть, которая стихнет сразу же, как только пройдёт весна, и он осознает, что он слишком молод для долгосрочных отношений или создания семьи. Наверное, неправильно было бы воспринимать его, как партнёра на всю жизнь, и несправедливо было бы, пусть и за глаза, но желать ограничить его свободу и отгородить его от других девушек, привязав навек к себе. Она не имела на это права, но ей этого так хотелось. Она же, в свою очередь, принадлежала другому мужчине, который попросту убил бы её и пустил на свои опыты, узнай он о том, во что она ввязалась. Но сейчас ей было всё равно, сейчас она держала его руку и смотрела в его глаза, сейчас, пока ночное небо было куполом театра жизни, в который они ходили каждую ночь только вдвоём, она могла быть спокойна.
- Ты ведь это понимаешь, да? – она ищет ответ в его глазах и тут же его находит, если не, то кто ещё её поймёт?
- Да, но, всё же, тебе стоит поторопиться, а то мало ли что… - нехотя соглашается он, всё ещё теребя свои очки.
Она лишь радостно улыбается (ах, как прекрасна её редкая улыбка!) и, обвив его шею руками, прикасается к губам нежным, но недолгим поцелуем.
Исида Урюу распахнул глаза и, уставившись на белый потолок, горько усмехнулся и провёл рукой по лицу. Проспал, опять, в который раз попросту смёл будильник с прикроватной тумбочки и, перевернувшись на другой бок, засопел, видя тревожные сны.
«И что же придумать на этот раз? Такое чувство, что, что бы правдоподобное и красиво изложенное я не сказал, сэнсэй вряд ли поверит мне. Неделя опозданий, каждый день, просто потрясающе для первого ученика…» - натянув на голову одеяло, парень уткнулся носом в подушку, на которой остался тонкий аромат лепестков розы и зелёного чая – так пахнет она, утончённо и свежо, и напоминает лёгкий ветерок майского утра. Вдыхая этот запах, он невольно вспоминал всё, что было прошлой ночью, он вспоминал её руки, её нежный голос, её удивительные глаза и то, как он, не позволяя себе переступить грань между достойным и недостойным него поведением, закусывал нижнюю губу и устремлял взгляд в пол. Он вспомнил, как сильно хочет обладать ею целиком и полностью, и о том, как грязны и, одновременно с тем, сладки эти мысли. Он думал о пороке, как о чём-то запретном, о том, чем нестерпимо жаждет тело и что так яростно отвергает разум. Он не мог этого с ней сделать, и, чем больше он об этом думал, тем сильнее ему этого хотелось…
- Ай, ты что, опять не выспалась, Нэму? И как же ты, в таком вот виде собираешься гулять по улицам этого никчёмного городишки, выискивая для меня материалы, а?
- Прошу меня простить, Маюри-сама, я немного… зачиталась прошлой ночью.
- Простить? Да твоей глупости нет прощенья! Ещё раз зайдёшь в книжный или какой-либо другой магазин, я тебя распилю на кусочки, а сшить потом вместе забуду, пошла отсюда!
И вот так каждое утро. Куроцучи Нэму, с огромными, становящимися всё темнее с каждым новым днём, мешками под глазами покорно слушает, как на неё орёт её хозяин и господин. Она не смеет ему перечить, никогда прежде она не смела даже ему врать, но теперь что-то переменилось в ней, ей так хотелось обрести свободу, вздохнуть полной грудью и остаться с Исидой Урюу навсегда. Конечно же, это было невозможно, она прекрасно понимала, что даже заикаться о ком бы то ни было, в присутствии Куроцучи Маюри не стоит. Разделочный стол ждал каждого, кто посмел бы помешать опытам великого учёного Готэя 13. Потому всё, что оставалось девушке, это молча следовать его приказаниям, а по ночам, когда он засыпал крепким сном, уходить к тому, кто занимал её мысли больше, чем кто-либо другой когда-либо смог это сделать, а потом, не выспавшись, врать, что она всю ночь читала, врать, чтобы последующей ночью опять убежать к нему и опять не выспаться.
Этот замкнутый порочный круг, со всей его сладостной истомой и невыносимой тяжестью на сердце, становился привычным. Из него невозможно было вырваться, его невозможно было разорвать, но в нём можно было оставаться, и, прижавшись друг к другу покрепче, молча наблюдать, как он сжимается всё больше и больше. Когда-нибудь им обоим, и Исиде, и Нэму станет трудно дышать. Когда-нибудь им придётся покинуть этот круг, ведь он станет слишком мал для них обоих. Но влюбленные оба прекрасно знали, что пока эти незаметные рамки вокруг них ещё достаточно широки, чтобы можно было свободно дышать, они будут вместе, пусть и украдкой, пусть и с ущербом для остальной жизни, но всё будет именно так, как есть сейчас.
Это наваждение (а иначе ни один, ни другой пока что не решался назвать то, что было между ними) началось неделю назад, когда капитан и лейтенант двенадцатого отряда прибыли в Генсэй для проведения исследований. Бог его знает, что там взбрело в голову Куроцучи-тайчо, но он безвылазно сидел в своей лаборатории, сооружённой кое-как в полевых условиях, и изучал. Нэму была фактически посыльным, который собирал материал для исследований. Во все подробности Урюу не хотел вдаваться, потому не задавал лишних вопросов, а Нэму, судя по всему, не особо и собиралась о них распространяться. В конце концов, свой сор лучше оставлять и утилизировать в своей же избе.
Они столкнулись лицом к лицу в первый же день пребывания двенадцатого отряда в Каракуре, Исида следовать по своему привычному пути домой, погрузившись в свои думы, а Нэму заметила его, но решила не подходить. Вероятно, этот инцидент так и остался бы лишь мимолётным воспоминанием в памяти девушки, которую Маюри когда-нибудь, от нечего делать, стёр бы, и всё забылось окончательно, будто его и не было. Но на следующий день, по стечению обстоятельств и благоприятному расположению звёзд на небосклоне, сулившем о том, что *знак зодиака Урюу* сегодня повезёт, Нэму и Урюу встретились снова, вернее сказать – столкнулись. Она, внимательно изучая корешки книг, шла вдоль книжного прилавка, он, занимаясь тем же самым, шёл ей навстречу, и в один прекрасный момент он просто наступил ей на ногу. Не так уж сильно, чтобы заставить девушку расплакаться от боли, но и не так уж легко, чтобы остаться незамеченным.
Из её уст вырвался сдавленный «ох», и она, прикрыв рот ладонью, посмотрела прямо в лицо «членовредителю». Она ясно запомнила его расширившиеся от удивления глаза, но она даже не догадывалась о том, что это было не от того, что он был поражён внезапной встречей со своей давней спасительницей, а от того, что у него перехватило дыхание, когда он лицезрел её в бледно-жёлтой юката, подпоясанной бантом салатового цвета. Он и помыслить себе не мог, что эта женщина может выглядеть вот так вот, если просто сменить чёрную одежду на светлую и яркую. В первый раз в своей жизни ему пришлось развернуться, не сказав ни слова и убежать, чтобы спрятаться и чтобы женщина не увидела, насколько сильно он взволнован. И тогда, сидя на кровати в своей комнате и густо красней от осознания пошлости своих мыслей, Урюу убеждал себя, что эта случайная встреча ничего в его жизни не изменила, что он сможет жить, как и прежде. И, когда парень и вправду в это поверил, к нему в дверь постучалась она…
- Тише ты, а то соседей разбудишь!
- Но я ведь не делаю ничего запретного, я всего лишь смеюсь!
- Но ты смеёшься так громко, что это может помешать отдыху остальных. Неважно то, что не спишь ты, но это не повод создавать проблемы окружающим.
- Ты права, но я просто…
- Счастлив?
Забавное дело, он не произнёс этого вслух, а она не побоялась этого слова. Счастлив. Ему хотелось тысячу раз сказать это, чтобы убедиться, что так оно и есть. Но, взглянув в её глаза, он всего лишь кивнул и улыбнулся. Этого было достаточно, чтобы понять, что так оно и есть.
- Пока ты рядом…
Она была одета всё в ту же юката, что и утром, когда он столкнулся с ней в магазине, но лицо её было спокойно. Он некоторое время внимательно изучал его, испуганный и удивлённый тем, что она пришла. Он не знал, что и делать. Правила этикета предписывали ему пригласить её в дом, предложить выпить чаю, поговорить о том, что произошло, извиниться. Но его собственное тело хотело сжать её в объятьях, уткнуться носом ей в шею и вдыхать этот волшебный нежный аромат её кожи. Он еле сдерживал дрожь от охватившего его волнения, что сам и не заметил, как точно также дрожит она.
- Мне можно войти?
Он только лишь отошёл в сторону, пропуская её внутрь и, поправляя очки, уставился в пол, желая лишь одного: чтобы ему не пришлось начинать разговор самому.
- Это не страшно.
Он резко поднял голову и встретился с ней взглядом.
- То, что ты наступил мне на ногу. Это не страшно. Мне было совсем не больно.
У него на мгновение создалось ощущение, что она читает его мысли, но это, конечно же, было абсолютной глупостью.
- Я рад. А то я уж было решил, что покалечил тебя.
- Тогда почему ты убежал? Испугался?
Мысли хаотично закружились у Урюу в голове. Он понимал, что убедительно солгать не получится, ибо его уже чуть ли не трясло и колотило. Парно начало казаться, что его тело объято лихорадкой, из-за которой температура поднялась на несколько градусов и на лбу проступили бисеринки пота.
- Я не…
То, что она не дала ему договорить, было отчасти упоительным спасеньем, а отчасти неоправданным поступком, повлекшим за собой то, через что им приходилось проходить сейчас. Через Ад рутинной жизни, чтобы на несколько часов оказаться в Запретном Раю отношений, которые приходится скрывать ото всего мира.
Её руки скользнули по его груди и обвили шею, а губы прижались к его устам в долгом и сладком поцелуе. Он не сразу осознал, что происходит, однако его руки в ответ обхватили её талию и прижали к себе так крепко, что дыхание перехватило и у него, и у неё. Скользя пальцами по её волосам, легко покусывая мочку уха и чувствуя на своей шее её горячее дыхание, он вспоминал об их встречах, о таких коротких и полных тайного смысла, который становился понятен лишь сейчас. Каждый раз, когда они смотрели друг на друга, они видели не просто проходящего мимо человека, они видели себя.
Ограниченные своими возможностями и загнанные в рамки обыденности, они могли сиять, как две звезды только когда ночь вступала в свои права. Лишь оставаясь наедине с самим собой, каждый из них мог почувствовать вкус жизни и быть тем, кем он на самом деле является, не притворяясь, ничем не рискуя. Пока никто не видит, можно буянить и плакать, можно улыбаться и смеяться, можно всё, чего нельзя делать тогда, когда на тебя смотрят. А утром ты вновь наденешь маску, ты вновь отойдёшь в тень того, кто сияет ярче тебя, ты вновь подавишь в себе своё я, чтобы казаться тем, кем тебя хотят видеть, но пока никого рядом нет…
- Зачем ты… - задыхаясь от возбуждения, еле-еле он заставил себя оторваться от её губ.
- А ты?
Совершенно очевидно, что всё это лишь по одной причине: они подходили друг другу, как нельзя лучше.
Как долго она будет оставаться в Генсэе, она не знала, а он не знал, как будет жить после того, как она вернётся в Сообщество Душ. он был готов даже пойти к Куроцучи Маюри и честно заявить о том, что он чувствует, но печальный взгляд и тускнеющий блеск её глаз не позволял ему этого сделать. когда он заговаривал о своей решимости, она сразу грустнела и печалилась, а он не хотел дарить ей эти тяжёлые думы, не хотел, чтобы ей было больно, не хотел, чтобы рядом с ним она испытавала что-либо, кроме положительных эмоций, потому он сразу замолкал и, обнимая её за плечи, прижимал к себе и шептал на ухо ласковые слова. и она сразу преображалась, сразу вновь становилась настоящей собой, доброй, милой, с печальной улыбкой на устах.
Ему нравилось наблюдать за тем, как она, увлечённая делом, что-то делает. Читает ли, готовит ли - не важно, ему нравилось её сосредоточенное лицо, мягкая полуулыбка и живой блеск в глазах. Он и не догадывался, что она знает, что он неотрывно слеит за ней и ей нравилось это внимание. Ей не нужны были слова, рядом с ним она чувствовала мир по-иному, она чувствовала больше. чем когда-либо, она чувствовала и понимала всё то, чего не в состоянии была понять доселе. И этот мир, открывший ей двери к самым потаённым своим уголкам, несказанно радовал её и делал счастливой, но она знала, что мир вновь станет серым и тусклым, и вновь потеряет всё своё очарование, если его не будет рядом.
В ту ночь, когда она пришла с печальными известиями, он крепко спал. Впервые за почти десять дней их стремительных отношений, он смог заснуть, не дождавшись её ухода, а даже, наоборот - перед ним. Она не стала тарабанить в дверь, а при помощи сюмпо легко запрыгнула к нему на балкон и вошла в комнату. В полумраке удобно организованное пространство казалось чем-то мистическим и загадочным, покоями шейха или чем-то наподобие того, так что у Нэму сразу разыгралось воображение. Она негромко хихикнула, и тут же скользнула на кровать к Урюу. Его скромность и самообладание покорили её, но она знала, что не сможет уйти, ни разу не оказавшись с ним единым целым, потому, дрожа от страха и охватившего её волнения, она наклонилась к его уху и, докоснувшись до него губами, ласково прошептала:
- Окиро…
Возвращаться из царства Морфея в реальный мир Исиде не хотелось, но сладкий голос любимой женщины в мгновение ока вырвал его из оков сна. Не распахивая глаз, он обхватил её лицо руками и прижался к её губам в долгом и нежном поцелуе. Парень не сразу осознал, что её руки медленно прокрадываются под его одежду, и только когда возбуждения было уже не скрыть, он попытался вырваться, но взгляд её огромных глубоких глаз, в которых читалось нескрываемое желание, остановил его.
Не говоря ни слова, влюбленные начали одновременно стягивать друг с друга одежду, утопая в объятиях и поцелуях, которыми они одаривали друг друга, не скупясь и ни о чём не думая. Сплетая пальцы, сердца и тела, они отдались эмоциям и собственным потаённым желаниям, они открыли друг другу души и сердца, они поделились самым сокровенным, чего доселе не позволяли видеть никому и никогда. Именно в этот самый момент оба, так синхронно, какими и были их движения, поняли, что любят друг друга.
Её волосы хаотично разметались по подушке, голова запрокинулась, ногтями она с такой силой впилась в его спину, что проступили маленькие капельки крови. Впившись губами в её шею, он гладил руками её тело, лаская его и запоминая каждый его изгиб. И после того, как они оба вознеслись к небесам, оказавшись на вершине блаженства, они слились в долгом нежном поцелуе и обняли друг друга так крепко, как только могли. Дыхание не желало выравниваться, сердца колотились как бешеные, а глаза смотрели в глаза, а губы беззвучно шептали: «Ai shiteru…»
- Я так и думал, что ты здесь, Нэму, - слегка хрипловатый голос с лёгкой издёвкой вымолвил эти слова. Девушка тут же отпрянула от Исиды, прикрываясь тонкой простынёй и густо краснея. – Стоило лишь пустить тебя по ложному пути, как ты тут же смиренно приняла его, решив, что тебе всё сойдёт с рук, если эта встреча с ним вот станет для тебя последней? – она отрицательно мотала головой и крупно дрожала, но сказать даже слова не решалась.
Гордый рыцарь был обязан защитить свою даму, выпрямившись в полный рост, Исида Урью посмотрел Куроцучи Маюри в лицо и выдал короткую речь, борясь с собой, чтобы не вызвать капитана двенадцатого отряда на дуэль, и не сразиться с ним на смерть:
- Вы не имеете права третировать её и помыкать ею, она живой и взрослый человек и вправе делать то, что ей заблагорассудится. И вообще, какое право Вы имеете врываться в мой дом и указывать моим гостям, что делать? – голос Исиды не дрожал, хотя парня трясло от гнева, брови его хмурились, кулаки сжались так, что побелели костяшки пальцев.
Однако реяцу оппонента даже не дрогнуло:
- Твои упрёки звучали бы убедительнее, если бы на тебе была хоть какая-нибудь одежда, а она, - мужчина ткнул указательным пальцем в девушку, – моя собственность, я имею право делать с ней всё, что захочу. Жаль, что твой маленький мозг не в состоянии осознать это. Идём, Нэму, - извиняться ни за что Маюри не собирался, он просто развернулся и проследовал к входной двери, чтобы покинуть дом Урюу как цивилизованный человек.
Нэму не стала ничего говорить, а лишь поднялась и начала стремительно натягивать на себя одежду. Даже в таком убитом и несчастном состоянии, как сейчас, она всё ещё казалась Исиде самой красивой женщиной на свете, но её действий он никак не мог понять.
- Неужели ты просто слепо последуешь за ним? – горячим шепотом спросил он у неё.
Подняв на него мокрые от слёз глаза, она одними лишь губами проговорила: «Гомэн насай» и быстро убежала следом за своим господином, оставив своего любимого стоять в тёмной комнате в одиночестве и вопрошать, как ему поступить в такой ситуации. И что делать дальше…
Какие слова нужно было использовать, чтобы объяснить ему, что она не может перечить своему капитану? Как сказать, что, если бы не он, её бы не было на этом свете, и она обязана ему во всём подчиняться? Как сказать это так, чтобы он понял, и не смотрел более на неё тем умоляющим взглядом, которым он на неё тогда смотрел. Как сделать так, чтобы он отпустил её навсегда, что она должна сделать, чтобы ему не было больно?
Искупить свою вину за то, что вскружила ему голову, она никогда не сможет, она была чересчур неосмотрительна и поддалась сиюминутным эмоциям. Но самое непостижимое было то, что только он смог в ней эти эмоции пробудить, до этого они спали в самом потаённом уголочке души, не решаясь вырваться на свободу, ибо она будто знала, каковы могут быть последствия.
И теперь, лёжа на столе своего капитана, она с ужасом думала о том, что он может сделать с Исидой.
- Вы ведь… ничего с ним не сделаете, Маюри-сама?
- Молчи, глупая дура! Я что, вложил в тебя недостаточно мозгов, чтобы ты понимала, что творишь, а? – уже не скрывая ненависти и злости, Куроцучи ударил Нэму так, что девушка готова была заплакать от боли. – Но теперь всё кончено, и всё встанет на свои места.
- Пожалуйста, не трогайте его, я… Я люблю его! – с отчаянием в голосе произнесла девушка, чувствуя, как по её щекам покатились крупные слёзы.
- Любишь? Ну, это поправимо… - вымолвил Маюри, подходя к Нэму с шприцем.
«Что же сделать что? Пойти и наорать на него? Или лучше сразу убить… нет, я не могу этого сделать, но я не понимаю её, вообще не понимаю, как она это терпит? Что ею движет? А, быть может, она вовсе и не любит меня… вернее… вовсе и не меня она любит…»
От этой шальной мысли, внезапно пришедшей в голову Исиде Урюу, парень схватился за голову и рухнул на кровать.
О своих чувствах к Куроцучи Нэму он пытался забыть, но тщетно. Много лет спустя молва о нём распространилась по всей Японии, как о человеке, пропавшем без вести в одной из стран Западного мира.
Любовь к ней умерла вместе с ним.
Куроцучи Нэму очнулась, как ни в чём не бывало, в казармах двенадцатого отряда, в Сэрэтэе и тут же ушла помогать своему капитану в исследованиях.
О своих чувствах к Исиде Урюу она так никогда и не вспомнила…
Название: Ryuto dabi.
Автор: I-shka
Бета: великий и ужасный Microsoft Word… (хотя, если честно, мне было влом его перечитывать, так что мне явно нужны и бета, и гамма...)
Персонажи: Исида Урюу, Куроцучи Нэму, Куроцучи Маюри.
Пейринг: Исида/Нэму.
Жанр: романтика.
Рейтинг: PG-13.
Фендом: Bleach.
Дисклеймер: все персонажи принадлежат Кубо Тайто-сэнсэю.
Статус: закончен.
Содержание: сказ о запретной любви.
Размещение: где угодно, если захочется, но с указанием автора и шапки.
От автора: писалось в подарок Тайчо~
Слов многа, порядка 3800~
Пролог.
"Per aspera ad astra".
"Через тернии к звёздам".
"Через тернии к звёздам".
Это предрассветное небо, в нём всегда было что-то таинственное и завораживающее. Почти потухшие в свете приближающегося утра звёзды укутывались в полупрозрачный туман и, несколько раз сверкнув на прощание, прятались под светлым покрывалом голубого неба, чтобы вечером вновь выйти на прогулку, чтобы вечером вновь светить, чтобы в ночи вновь делать то, что днём, пред глазами простых смертных, им делать было запрещено. Это солнце… разве может оно наложить на них табу? Разве может оно заставить их не сиять? Нет, несомненно, нет, но оно светит, всё же, гораздо ярче, чтобы эгоистично занять весь небосвод, чтобы затмить их своим светом. Но звёзды не так просты, как может показаться. Они стоят у солнца за спиной, они терпеливо ждут, когда оно уйдёт на свой ночной покой, чтобы потом, взявшись за руки, гулять и светить друг другу, чтобы водить хороводы и звенеть, как тысячи колокольчиков. Но никто не сможет услышать этого звона, если сам никогда не был звездой…
* * *
- Иди, давай же, скоро рассветёт, или ты хочешь, чтобы тебе влетело? – горячим шепотом вопрошал он, поправляя очки и хмурясь.
- Я просто хочу побыть с тобой ещё чуть-чуть… - спокойно отвечала она, и он вновь не находился, что сказать в ответ на такую чарующую искренность.
Он нервничал, переживал за неё, а могло быть иначе? Но им, всё-таки, управляло слегка эгоистичное желание видеть её каждую ночь, прикасаться к ней, вдыхать аромат её кожи, зарываться в шелковистые волосы. Если кто-то узнает, что они тайно встречаются, им обоим будет несдобровать, но не это самое главное. Главное то, что, если о них узнают, то им больше никогда не быть вместе. Жизнь с постоянной оглядкой назад, не идёт ли кто за ним, чувство опасности и взгляд её глубоких и зелёных, как два моря, глаз невероятно возбуждали его. Он испытывал все чувства, которые может испытать юноша шестнадцати лет, когда она была рядом с ним. Он испытывал нежность и потребность постоянно прикасаться к ней, держать её за руку, целовать её. Он испытывал страсть, особенно в те моменты, когда она прикасалась к нему, сложно было скрыть всё то волнение, что охватывало его и заставляло крупно дрожать, дыша всё прерывистей. Он испытывал любовь… наверное. Он не мог сказать наверняка, что это было за чувство. Он боролся сам с собой, но желание быть с ней пересиливало, разум, будто отключался, когда она была рядом, ладони становились влажными, а глаза смотрели на неё и никак не могли оторваться.
Он часто спрашивал себя, что такого она в нём нашла? Неприметный мальчишка, каких сотни тысяч, а она, такая шикарная и женственная, выбрала именно его. Возможно, ответа на этот вопрос и не существовало, возможно были виноваты гормоны, или феромоны, или она бросит его в скором времени, и тогда всё встанет на свои места, но сейчас… сейчас, когда они были вместе, всё становилось таким мелким, ничтожным и неважным, что даже об этом мучившем его мысли и терзавшем сердце вопросе он сразу же забывал, отдаваясь её рукам и губам.
Глава первая.
"Aita kuchi e ni botamochi".
"Манна небесная".
"Манна небесная".
Возможно, то, что происходило с ней сейчас, можно было назвать помутнением рассудка. Или результатом больных фантазий. Или сном наяву. Она грезила и не хотела просыпаться, она хотела, чтобы ночи без сна тянулись вечность, и чтобы главными героями на этой сцене жизни были только они. Она, женщина с опытом и историей, отдалась какому-то мальчишке… общество, наверняка бы восприняло данную новость, как что-то, из ряда вон выходящее, вычурное и пошлое. Обществу иногда невдомёк, что для настоящего не существует границ и граней приличия, но было ли это таким уж настоящим, чтобы бросить этим в лицо всему свету и, гордо развернувшись, пафосно удалиться прочь, наплевав на то, что будут думать или говорить люди, и жить долго и счастливо?
Да, она постоянно задавала себе вопрос, правда ли это любовь, или это просто охватившая их обоих страсть, которая стихнет сразу же, как только пройдёт весна, и он осознает, что он слишком молод для долгосрочных отношений или создания семьи. Наверное, неправильно было бы воспринимать его, как партнёра на всю жизнь, и несправедливо было бы, пусть и за глаза, но желать ограничить его свободу и отгородить его от других девушек, привязав навек к себе. Она не имела на это права, но ей этого так хотелось. Она же, в свою очередь, принадлежала другому мужчине, который попросту убил бы её и пустил на свои опыты, узнай он о том, во что она ввязалась. Но сейчас ей было всё равно, сейчас она держала его руку и смотрела в его глаза, сейчас, пока ночное небо было куполом театра жизни, в который они ходили каждую ночь только вдвоём, она могла быть спокойна.
- Ты ведь это понимаешь, да? – она ищет ответ в его глазах и тут же его находит, если не, то кто ещё её поймёт?
- Да, но, всё же, тебе стоит поторопиться, а то мало ли что… - нехотя соглашается он, всё ещё теребя свои очки.
Она лишь радостно улыбается (ах, как прекрасна её редкая улыбка!) и, обвив его шею руками, прикасается к губам нежным, но недолгим поцелуем.
* * *
Исида Урюу распахнул глаза и, уставившись на белый потолок, горько усмехнулся и провёл рукой по лицу. Проспал, опять, в который раз попросту смёл будильник с прикроватной тумбочки и, перевернувшись на другой бок, засопел, видя тревожные сны.
«И что же придумать на этот раз? Такое чувство, что, что бы правдоподобное и красиво изложенное я не сказал, сэнсэй вряд ли поверит мне. Неделя опозданий, каждый день, просто потрясающе для первого ученика…» - натянув на голову одеяло, парень уткнулся носом в подушку, на которой остался тонкий аромат лепестков розы и зелёного чая – так пахнет она, утончённо и свежо, и напоминает лёгкий ветерок майского утра. Вдыхая этот запах, он невольно вспоминал всё, что было прошлой ночью, он вспоминал её руки, её нежный голос, её удивительные глаза и то, как он, не позволяя себе переступить грань между достойным и недостойным него поведением, закусывал нижнюю губу и устремлял взгляд в пол. Он вспомнил, как сильно хочет обладать ею целиком и полностью, и о том, как грязны и, одновременно с тем, сладки эти мысли. Он думал о пороке, как о чём-то запретном, о том, чем нестерпимо жаждет тело и что так яростно отвергает разум. Он не мог этого с ней сделать, и, чем больше он об этом думал, тем сильнее ему этого хотелось…
* * *
- Ай, ты что, опять не выспалась, Нэму? И как же ты, в таком вот виде собираешься гулять по улицам этого никчёмного городишки, выискивая для меня материалы, а?
- Прошу меня простить, Маюри-сама, я немного… зачиталась прошлой ночью.
- Простить? Да твоей глупости нет прощенья! Ещё раз зайдёшь в книжный или какой-либо другой магазин, я тебя распилю на кусочки, а сшить потом вместе забуду, пошла отсюда!
И вот так каждое утро. Куроцучи Нэму, с огромными, становящимися всё темнее с каждым новым днём, мешками под глазами покорно слушает, как на неё орёт её хозяин и господин. Она не смеет ему перечить, никогда прежде она не смела даже ему врать, но теперь что-то переменилось в ней, ей так хотелось обрести свободу, вздохнуть полной грудью и остаться с Исидой Урюу навсегда. Конечно же, это было невозможно, она прекрасно понимала, что даже заикаться о ком бы то ни было, в присутствии Куроцучи Маюри не стоит. Разделочный стол ждал каждого, кто посмел бы помешать опытам великого учёного Готэя 13. Потому всё, что оставалось девушке, это молча следовать его приказаниям, а по ночам, когда он засыпал крепким сном, уходить к тому, кто занимал её мысли больше, чем кто-либо другой когда-либо смог это сделать, а потом, не выспавшись, врать, что она всю ночь читала, врать, чтобы последующей ночью опять убежать к нему и опять не выспаться.
Этот замкнутый порочный круг, со всей его сладостной истомой и невыносимой тяжестью на сердце, становился привычным. Из него невозможно было вырваться, его невозможно было разорвать, но в нём можно было оставаться, и, прижавшись друг к другу покрепче, молча наблюдать, как он сжимается всё больше и больше. Когда-нибудь им обоим, и Исиде, и Нэму станет трудно дышать. Когда-нибудь им придётся покинуть этот круг, ведь он станет слишком мал для них обоих. Но влюбленные оба прекрасно знали, что пока эти незаметные рамки вокруг них ещё достаточно широки, чтобы можно было свободно дышать, они будут вместе, пусть и украдкой, пусть и с ущербом для остальной жизни, но всё будет именно так, как есть сейчас.
Глава вторая.
"Ashimoto kara tori ga tatsu".
"Как гром среди ясного неба".
"Как гром среди ясного неба".
Это наваждение (а иначе ни один, ни другой пока что не решался назвать то, что было между ними) началось неделю назад, когда капитан и лейтенант двенадцатого отряда прибыли в Генсэй для проведения исследований. Бог его знает, что там взбрело в голову Куроцучи-тайчо, но он безвылазно сидел в своей лаборатории, сооружённой кое-как в полевых условиях, и изучал. Нэму была фактически посыльным, который собирал материал для исследований. Во все подробности Урюу не хотел вдаваться, потому не задавал лишних вопросов, а Нэму, судя по всему, не особо и собиралась о них распространяться. В конце концов, свой сор лучше оставлять и утилизировать в своей же избе.
Они столкнулись лицом к лицу в первый же день пребывания двенадцатого отряда в Каракуре, Исида следовать по своему привычному пути домой, погрузившись в свои думы, а Нэму заметила его, но решила не подходить. Вероятно, этот инцидент так и остался бы лишь мимолётным воспоминанием в памяти девушки, которую Маюри когда-нибудь, от нечего делать, стёр бы, и всё забылось окончательно, будто его и не было. Но на следующий день, по стечению обстоятельств и благоприятному расположению звёзд на небосклоне, сулившем о том, что *знак зодиака Урюу* сегодня повезёт, Нэму и Урюу встретились снова, вернее сказать – столкнулись. Она, внимательно изучая корешки книг, шла вдоль книжного прилавка, он, занимаясь тем же самым, шёл ей навстречу, и в один прекрасный момент он просто наступил ей на ногу. Не так уж сильно, чтобы заставить девушку расплакаться от боли, но и не так уж легко, чтобы остаться незамеченным.
Из её уст вырвался сдавленный «ох», и она, прикрыв рот ладонью, посмотрела прямо в лицо «членовредителю». Она ясно запомнила его расширившиеся от удивления глаза, но она даже не догадывалась о том, что это было не от того, что он был поражён внезапной встречей со своей давней спасительницей, а от того, что у него перехватило дыхание, когда он лицезрел её в бледно-жёлтой юката, подпоясанной бантом салатового цвета. Он и помыслить себе не мог, что эта женщина может выглядеть вот так вот, если просто сменить чёрную одежду на светлую и яркую. В первый раз в своей жизни ему пришлось развернуться, не сказав ни слова и убежать, чтобы спрятаться и чтобы женщина не увидела, насколько сильно он взволнован. И тогда, сидя на кровати в своей комнате и густо красней от осознания пошлости своих мыслей, Урюу убеждал себя, что эта случайная встреча ничего в его жизни не изменила, что он сможет жить, как и прежде. И, когда парень и вправду в это поверил, к нему в дверь постучалась она…
* * *
- Тише ты, а то соседей разбудишь!
- Но я ведь не делаю ничего запретного, я всего лишь смеюсь!
- Но ты смеёшься так громко, что это может помешать отдыху остальных. Неважно то, что не спишь ты, но это не повод создавать проблемы окружающим.
- Ты права, но я просто…
- Счастлив?
Забавное дело, он не произнёс этого вслух, а она не побоялась этого слова. Счастлив. Ему хотелось тысячу раз сказать это, чтобы убедиться, что так оно и есть. Но, взглянув в её глаза, он всего лишь кивнул и улыбнулся. Этого было достаточно, чтобы понять, что так оно и есть.
- Пока ты рядом…
Глава третья.
"Onaji ana no kitsune".
"Два сапога – пара".
"Два сапога – пара".
Она была одета всё в ту же юката, что и утром, когда он столкнулся с ней в магазине, но лицо её было спокойно. Он некоторое время внимательно изучал его, испуганный и удивлённый тем, что она пришла. Он не знал, что и делать. Правила этикета предписывали ему пригласить её в дом, предложить выпить чаю, поговорить о том, что произошло, извиниться. Но его собственное тело хотело сжать её в объятьях, уткнуться носом ей в шею и вдыхать этот волшебный нежный аромат её кожи. Он еле сдерживал дрожь от охватившего его волнения, что сам и не заметил, как точно также дрожит она.
- Мне можно войти?
Он только лишь отошёл в сторону, пропуская её внутрь и, поправляя очки, уставился в пол, желая лишь одного: чтобы ему не пришлось начинать разговор самому.
- Это не страшно.
Он резко поднял голову и встретился с ней взглядом.
- То, что ты наступил мне на ногу. Это не страшно. Мне было совсем не больно.
У него на мгновение создалось ощущение, что она читает его мысли, но это, конечно же, было абсолютной глупостью.
- Я рад. А то я уж было решил, что покалечил тебя.
- Тогда почему ты убежал? Испугался?
Мысли хаотично закружились у Урюу в голове. Он понимал, что убедительно солгать не получится, ибо его уже чуть ли не трясло и колотило. Парно начало казаться, что его тело объято лихорадкой, из-за которой температура поднялась на несколько градусов и на лбу проступили бисеринки пота.
- Я не…
То, что она не дала ему договорить, было отчасти упоительным спасеньем, а отчасти неоправданным поступком, повлекшим за собой то, через что им приходилось проходить сейчас. Через Ад рутинной жизни, чтобы на несколько часов оказаться в Запретном Раю отношений, которые приходится скрывать ото всего мира.
Её руки скользнули по его груди и обвили шею, а губы прижались к его устам в долгом и сладком поцелуе. Он не сразу осознал, что происходит, однако его руки в ответ обхватили её талию и прижали к себе так крепко, что дыхание перехватило и у него, и у неё. Скользя пальцами по её волосам, легко покусывая мочку уха и чувствуя на своей шее её горячее дыхание, он вспоминал об их встречах, о таких коротких и полных тайного смысла, который становился понятен лишь сейчас. Каждый раз, когда они смотрели друг на друга, они видели не просто проходящего мимо человека, они видели себя.
Ограниченные своими возможностями и загнанные в рамки обыденности, они могли сиять, как две звезды только когда ночь вступала в свои права. Лишь оставаясь наедине с самим собой, каждый из них мог почувствовать вкус жизни и быть тем, кем он на самом деле является, не притворяясь, ничем не рискуя. Пока никто не видит, можно буянить и плакать, можно улыбаться и смеяться, можно всё, чего нельзя делать тогда, когда на тебя смотрят. А утром ты вновь наденешь маску, ты вновь отойдёшь в тень того, кто сияет ярче тебя, ты вновь подавишь в себе своё я, чтобы казаться тем, кем тебя хотят видеть, но пока никого рядом нет…
- Зачем ты… - задыхаясь от возбуждения, еле-еле он заставил себя оторваться от её губ.
- А ты?
Совершенно очевидно, что всё это лишь по одной причине: они подходили друг другу, как нельзя лучше.
Глава четвёртая.
"Baka ni tsukeru kusuri nashi".
"От глупости лекарства нет".
"От глупости лекарства нет".
Как долго она будет оставаться в Генсэе, она не знала, а он не знал, как будет жить после того, как она вернётся в Сообщество Душ. он был готов даже пойти к Куроцучи Маюри и честно заявить о том, что он чувствует, но печальный взгляд и тускнеющий блеск её глаз не позволял ему этого сделать. когда он заговаривал о своей решимости, она сразу грустнела и печалилась, а он не хотел дарить ей эти тяжёлые думы, не хотел, чтобы ей было больно, не хотел, чтобы рядом с ним она испытавала что-либо, кроме положительных эмоций, потому он сразу замолкал и, обнимая её за плечи, прижимал к себе и шептал на ухо ласковые слова. и она сразу преображалась, сразу вновь становилась настоящей собой, доброй, милой, с печальной улыбкой на устах.
Ему нравилось наблюдать за тем, как она, увлечённая делом, что-то делает. Читает ли, готовит ли - не важно, ему нравилось её сосредоточенное лицо, мягкая полуулыбка и живой блеск в глазах. Он и не догадывался, что она знает, что он неотрывно слеит за ней и ей нравилось это внимание. Ей не нужны были слова, рядом с ним она чувствовала мир по-иному, она чувствовала больше. чем когда-либо, она чувствовала и понимала всё то, чего не в состоянии была понять доселе. И этот мир, открывший ей двери к самым потаённым своим уголкам, несказанно радовал её и делал счастливой, но она знала, что мир вновь станет серым и тусклым, и вновь потеряет всё своё очарование, если его не будет рядом.
* * *
В ту ночь, когда она пришла с печальными известиями, он крепко спал. Впервые за почти десять дней их стремительных отношений, он смог заснуть, не дождавшись её ухода, а даже, наоборот - перед ним. Она не стала тарабанить в дверь, а при помощи сюмпо легко запрыгнула к нему на балкон и вошла в комнату. В полумраке удобно организованное пространство казалось чем-то мистическим и загадочным, покоями шейха или чем-то наподобие того, так что у Нэму сразу разыгралось воображение. Она негромко хихикнула, и тут же скользнула на кровать к Урюу. Его скромность и самообладание покорили её, но она знала, что не сможет уйти, ни разу не оказавшись с ним единым целым, потому, дрожа от страха и охватившего её волнения, она наклонилась к его уху и, докоснувшись до него губами, ласково прошептала:
- Окиро…
Возвращаться из царства Морфея в реальный мир Исиде не хотелось, но сладкий голос любимой женщины в мгновение ока вырвал его из оков сна. Не распахивая глаз, он обхватил её лицо руками и прижался к её губам в долгом и нежном поцелуе. Парень не сразу осознал, что её руки медленно прокрадываются под его одежду, и только когда возбуждения было уже не скрыть, он попытался вырваться, но взгляд её огромных глубоких глаз, в которых читалось нескрываемое желание, остановил его.
Не говоря ни слова, влюбленные начали одновременно стягивать друг с друга одежду, утопая в объятиях и поцелуях, которыми они одаривали друг друга, не скупясь и ни о чём не думая. Сплетая пальцы, сердца и тела, они отдались эмоциям и собственным потаённым желаниям, они открыли друг другу души и сердца, они поделились самым сокровенным, чего доселе не позволяли видеть никому и никогда. Именно в этот самый момент оба, так синхронно, какими и были их движения, поняли, что любят друг друга.
Глава пятая.
"Chi ni ite, ran o wasurezu".
"Хочешь мира, готовься к войне".
"Хочешь мира, готовься к войне".
Её волосы хаотично разметались по подушке, голова запрокинулась, ногтями она с такой силой впилась в его спину, что проступили маленькие капельки крови. Впившись губами в её шею, он гладил руками её тело, лаская его и запоминая каждый его изгиб. И после того, как они оба вознеслись к небесам, оказавшись на вершине блаженства, они слились в долгом нежном поцелуе и обняли друг друга так крепко, как только могли. Дыхание не желало выравниваться, сердца колотились как бешеные, а глаза смотрели в глаза, а губы беззвучно шептали: «Ai shiteru…»
- Я так и думал, что ты здесь, Нэму, - слегка хрипловатый голос с лёгкой издёвкой вымолвил эти слова. Девушка тут же отпрянула от Исиды, прикрываясь тонкой простынёй и густо краснея. – Стоило лишь пустить тебя по ложному пути, как ты тут же смиренно приняла его, решив, что тебе всё сойдёт с рук, если эта встреча с ним вот станет для тебя последней? – она отрицательно мотала головой и крупно дрожала, но сказать даже слова не решалась.
Гордый рыцарь был обязан защитить свою даму, выпрямившись в полный рост, Исида Урью посмотрел Куроцучи Маюри в лицо и выдал короткую речь, борясь с собой, чтобы не вызвать капитана двенадцатого отряда на дуэль, и не сразиться с ним на смерть:
- Вы не имеете права третировать её и помыкать ею, она живой и взрослый человек и вправе делать то, что ей заблагорассудится. И вообще, какое право Вы имеете врываться в мой дом и указывать моим гостям, что делать? – голос Исиды не дрожал, хотя парня трясло от гнева, брови его хмурились, кулаки сжались так, что побелели костяшки пальцев.
Однако реяцу оппонента даже не дрогнуло:
- Твои упрёки звучали бы убедительнее, если бы на тебе была хоть какая-нибудь одежда, а она, - мужчина ткнул указательным пальцем в девушку, – моя собственность, я имею право делать с ней всё, что захочу. Жаль, что твой маленький мозг не в состоянии осознать это. Идём, Нэму, - извиняться ни за что Маюри не собирался, он просто развернулся и проследовал к входной двери, чтобы покинуть дом Урюу как цивилизованный человек.
Нэму не стала ничего говорить, а лишь поднялась и начала стремительно натягивать на себя одежду. Даже в таком убитом и несчастном состоянии, как сейчас, она всё ещё казалась Исиде самой красивой женщиной на свете, но её действий он никак не мог понять.
- Неужели ты просто слепо последуешь за ним? – горячим шепотом спросил он у неё.
Подняв на него мокрые от слёз глаза, она одними лишь губами проговорила: «Гомэн насай» и быстро убежала следом за своим господином, оставив своего любимого стоять в тёмной комнате в одиночестве и вопрошать, как ему поступить в такой ситуации. И что делать дальше…
Эпилог.
"Doku o kuwaba sara made".
"Раз уж принял яд, вылижи и блюдце".
"Раз уж принял яд, вылижи и блюдце".
Какие слова нужно было использовать, чтобы объяснить ему, что она не может перечить своему капитану? Как сказать, что, если бы не он, её бы не было на этом свете, и она обязана ему во всём подчиняться? Как сказать это так, чтобы он понял, и не смотрел более на неё тем умоляющим взглядом, которым он на неё тогда смотрел. Как сделать так, чтобы он отпустил её навсегда, что она должна сделать, чтобы ему не было больно?
Искупить свою вину за то, что вскружила ему голову, она никогда не сможет, она была чересчур неосмотрительна и поддалась сиюминутным эмоциям. Но самое непостижимое было то, что только он смог в ней эти эмоции пробудить, до этого они спали в самом потаённом уголочке души, не решаясь вырваться на свободу, ибо она будто знала, каковы могут быть последствия.
И теперь, лёжа на столе своего капитана, она с ужасом думала о том, что он может сделать с Исидой.
- Вы ведь… ничего с ним не сделаете, Маюри-сама?
- Молчи, глупая дура! Я что, вложил в тебя недостаточно мозгов, чтобы ты понимала, что творишь, а? – уже не скрывая ненависти и злости, Куроцучи ударил Нэму так, что девушка готова была заплакать от боли. – Но теперь всё кончено, и всё встанет на свои места.
- Пожалуйста, не трогайте его, я… Я люблю его! – с отчаянием в голосе произнесла девушка, чувствуя, как по её щекам покатились крупные слёзы.
- Любишь? Ну, это поправимо… - вымолвил Маюри, подходя к Нэму с шприцем.
* * *
«Что же сделать что? Пойти и наорать на него? Или лучше сразу убить… нет, я не могу этого сделать, но я не понимаю её, вообще не понимаю, как она это терпит? Что ею движет? А, быть может, она вовсе и не любит меня… вернее… вовсе и не меня она любит…»
От этой шальной мысли, внезапно пришедшей в голову Исиде Урюу, парень схватился за голову и рухнул на кровать.
О своих чувствах к Куроцучи Нэму он пытался забыть, но тщетно. Много лет спустя молва о нём распространилась по всей Японии, как о человеке, пропавшем без вести в одной из стран Западного мира.
Любовь к ней умерла вместе с ним.
* * *
Куроцучи Нэму очнулась, как ни в чём не бывало, в казармах двенадцатого отряда, в Сэрэтэе и тут же ушла помогать своему капитану в исследованиях.
О своих чувствах к Исиде Урюу она так никогда и не вспомнила…
Fin.
29-31 августа 2009 года.
29-31 августа 2009 года.